Ольга Берггольц
29 ЯНВАРЯ 1942
Отчаяния мало. Скорби мало. О, поскорей отбыть проклятый срок! А ты своей любовью небывалой меня на жизнь и мужество обрек.
Зачем, зачем? Мне даже не баюкать, не пеленать ребенка твоего. Мне на земле всего желанней мука и немота понятнее всего.
Ничьих забот, ничьей любви не надо. Теперь одно всего нужнее мне: над братскою могилой Ленинграда в молчании стоять, оцепенев.
И разве для меня победы будут? В чем утешение себе найду?! Пускай меня оставят и забудут. Я буду жить одна - везде и всюду в твоем последнем пасмурном бреду...
Но ты хотел, чтоб я живых любила. Но ты хотел, чтоб я жила. Жила всей человеческой и женской силой. Чтоб всю ее истратила дотла. На песни. На пустячные желанья.
На страсть и ревность - пусть придет другой. На радость. На тягчайшие страданья с единственною русскою землей.
Ну что ж, пусть будет так...
РАЗВЕДЧИК
Мы по дымящимся следам три дня бежали за врагами. Последний город виден нам, оберегаемый садами.
Враг отступил. Но если он успел баллоны вскрыть, как вены?
И вот разведчик снаряжен очередной полдневной смены. И это — я. И я теперь вступаю в город, ветра чище... Я воздух нюхаю, как зверь на человечьем пепелище. И я успею лишь одно — бежать путем сигнализаций: «Заражено, заражено»...
...И полк начнет приготовляться. Тогда спокойно лягу я, конец войны почуя скорый. . . . . . . . . . . . .
А через час войдут друзья в последний зараженный город.
Мы предчувствовали полыханье...
Мы предчувствовали полыханье этого трагического дня. Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье. Родина! Возьми их у меня!
Я и в этот день не позабыла горьких лет гонения и зла, но в слепящей вспышке поняла: это не со мной - с Тобою было, это Ты мужалась и ждала.
Нет, я ничего не позабыла! Но была б мертва, осуждена,- встала бы на зов Твой из могилы, все б мы встали, а не я одна.
Я люблю Тебя любовью новой, горькой, всепрощающей, живой, Родина моя в венце терновом, с темной радугой над головой.
Он настал, наш час, и что он значит - только нам с Тобою знать дано. Я люблю Тебя - я не могу иначе, я и Ты по-прежнему - одно.